Возвращаясь к событиям октября 1993 года

Демократия без тормозов

В текущем календаре события октября 1993 года следуют непосредственно за августом 1991 года, тем самым спрессовывая для современника два длинных года практически в один месяц или, вернее, в один неразличимый ком.

И в этом есть если не исторический смысл, то определенно усмешка истории. Ведь и на самом деле август 1991-го года и события октября 1993-го, как выяснилось, были этапами одной буржуазно-демократической революции, возможно, начатой гораздо раньше или же никогда не кончавшейся аж с февраля 1917 года.

Эти события скованы неразрывной цепью причин и следствий, хотя многие до сих пор пытаются эту цепь разорвать. Либо противопоставляя «бескровный август» «кровавому октябрю», либо вообще списывая весь этот период на «лихие девяностые», «болезнь Ельцин», тем самым отказываясь признать его базовую роль в наступлении нынешнего также очень непростого политического этапа.

Тем не менее, двадцатилетия октябрьских событий, которое мы отмечали в прошлом году, а так же события на Украине этого года предоставили нам новую пищу для размышлений. Они касаются, прежде всего, эволюции нашего отношения к «демократической революции» вообще, с легкой руки официальной пропаганды получившей одиозный маркер «майдана». Признаться и я – как зритель, как наблюдатель и в определенной степени участник исторического процесса - эволюционировал тоже. Правда, в другую сторону. От сторонника строгого юридического права и представительной демократии, каковым был на протяжении всех девяностых годов и в начале нулевых, к сомневающимся. В частности, к сомневающимся в том, что, «расстреляв первый демократический парламент», Ельцин действительно совершил преступление против демократии, в чем его обвиняют разнообразные по спектру критики режима.

Конечно, это не означает, что я тоже вдруг с лавки упал и стал приветствовать гайдаровско-пиночетовские методы, перейдя на сторону исполнительной власти в извечном споре либеральной и авторитарной тенденций России. Но означает, что и я наконец убедился, - и это нам подсветила трагедия Новороссии, - куда могла и должна была привести противоположная линия политического развития.

Впрочем, прежде всего, я должен объяснить, почему вначале 90-ых и достаточно долго время потом я был сторонником «проигравших», а не победивших в конфликте 93 года.

Объяснение очень простое. В Советах и, в частности, в Моссовете находился основной корпус моих друзей. Более того, с Моссоветом я был связан профессионально - работая на издательский дом «Коммерсантъ», а позже в газете «Сегодня», и черпая информацию из поистине неиссякаемой депутатской среды. От благополучия советской власти зависела моя зарплата, что бы это ни значило. В 1993 году (незадолго до событий) Моссовет выдвинул меня народным представителем в судебную систему России, послав народным заседателем и как бы комиссаром от демократии в Верховный суд РФ, где я с успехом и различными приключениями проработал до 2000 года. Пока реформа такое комиссарство не прихлопнуло. Таким образом, поражение Советов как института (указ Б. Ельцина № 1617 «О реформе представительных органов власти и местного самоуправления в Российской Федерации» от 9 октября), произошедшее в качестве развязки противостояния Верховного Совета и Президента стало и моим личным поражением.

Оно стало моей личной тяжелой моральной травмой, сопряженной к тому же и с немалыми материальными проблемами. Исчез целый мир различных отношений, а снова встроиться в политическую среду, да и в журналистскую – со своей темой, год от года к году становилось все труднее.

Не удивительно, что все это время я оставался последовательным критиком политической линии, которую многие левые оппоненты режима дали неверное название «либерализм», а пересмотрел или, вернее, уточнил свою позицию совсем недавно, причем толчком послужило выступление Сергея Красавченко на одной из юбилейных конференций, посвященных «октябрю»*.

В 1993 Сергей Красавченко занимал посты председателя Комитета по экономическим реформам и заместителя руководителя Администрации президента и, естественно, был на стороне исполнительной власти. Он и сегодня весьма видный представитель элиты и ни в коем случае не диссидент относительно государственного охранительства, воплощенного в подчеркнутой лояльности правящей верхушке. Отчего не со всем тем, что он говорит о 93-ом годе, можно согласиться.

В частности, Сергей Красавченко вообще отрицает расстрел Белого дома как факт, заменяя зловещее слово «расстрел» на миккимаусный эвфемизм «обстрел». Но одно из его замечаний, как исторического очевидца, вдруг заставило меня сильно задуматься.

«Почему-то никто, ни историки, ни журналисты, - эмоционально обратился он к залу (цитирую по стенограмме. – С.М.), - несколько раз говорили, может быть, здесь что-то скрывается, кому-то не хочется, но 4-го числа Москва, телевидение показывает вооруженную агрессию зарубежного государства на улицах Москвы. Грузовики с вооруженными людьми мчатся по Садовому кольцу, по какой-то улице с флагами Приднестровья. Извините, как на это надо было реагировать?»

И мне вдруг пришло в голову, что не решись Ельцин тогда на столь решительное разрубание политического узла, мы получили бы Новороссию – со всеми издержками патриотизма в виде мигрирующих боевиков-романтиков и свободного волеизъявления народа в виде расстрельных комитетов - на 20 лет раньше. И кончилось бы это точно ничем хорошим!

Конечно, сегодня, когда многие из нас считают себе убежденными имперцами, и этим гордятся, а Приднестровье, некую часть Грузии, часть Украины и бог знает что еще - неотъемлемой частью России или, во всяком случае, вассальной ее частью, кое-кто скажет: «Ого, так ведь это же очень хорошо!».

Но мы должны учитывать, что власть в 93-ем году ни в коем случае не согласилась бы на «Новороссию внутри себя». И что такая «Новороссия в России» грозила бы окончательно дезорганизовать экономику, как, собственно, ее основательно дезорганизовала украинская Новороссия двадцать лет спустя.

Двадцать лет защищая проигравших от победивших, мы как-то не учитывали, какие глубинные процессы шли в это время у проигравших и к чему могла привести так называемая представительная демократия без тормозов. Но сегодня мы таким опытом обогатились. Да, и посредством гробов на Донбассе, а так же наблюдая, как общество практически САМО, а не по принуждению, заседая в парламенте, отказывалось от демократических свобод.

Сначала с шутками и прибаутками приняв для пения гимн, очень похожий на сталинский, а потом занявшись вещами посерьезнее: обосновывая политический сыск, закрывая СМИ, изгоняя свободу слова и ограничивая гражданам право на выезд.

Однако и Борис Ельцин, расстреливая в 1993 году Верховный Совет, безусловно, исходил не из логики демократизатора, прозревшего печальную историческую трансформацию, а, скорее, из логики захваченной власти. Он исходил из звериной интуиции русского царя, не терпящего мятежа – что декабристского, что гкчепистского. Чем предопределил десятилетнюю агонию демократических институтов, и отчего ситуация стала выглядеть еще более трагической и еще более безысходной. Именно эта безысходность заставляет нас снова и снова пересматривать свое отношение к «кровавому октябрю».

И мне теперь ясно одно. Нам, разведенным этими событиями по разным идеологическим окопам и до сих не примирившимся с результатами победы и поражения, следует думать не о поиске очередных виноватых в том прошлом, которое изменить уже никак невозможно. Сколько наконец обдумать, какое же политическое будущее нам желательно. К чему мы стремимся? Ибо оно и только оно вынесет окончательный вердикт.

*Речь идет о конференции «Политико-конституционный кризис осени 1993 г. Источники, интерпретации и перспективы изучения», проведенной совместно Российской академией народного хозяйства и государственной службы, Институтом российской истории РАН и Центром франко-российских исследований в Москве 17-18 октября 2013 года.

Сергей Митрофанов

Источник: svpressa.ru

УРОКИ МОСКОВСКОГО КИТЧА

  Актуальный архив  

3-4 октября 1993 года показали, что события развиваются по французской схеме прошлого столетия без отклонений, в отличие от Литвы. Что это означает? Что события так же локализованы в столице, более того – в паре домов Москвы. Шишкарев передал: всего 50 тыс. человек.

Очевидно, что со стороны Ельцина была провокация. Вряд ли можно и нужно было открывать кому-то из хасбулатовцев огонь, когда Трудовая Москва прорвала оцепление вокруг белого Дома. Тем более, вряд ли захват «Останкино» позволил бы выйти самостоятельно в эфир.

Итог событий. «Коммунисты», монархисты, Русское национальное единство и пр. показали себя как изолированные группы, лишенные поддержки даже внутри Москвы, города, обладающего привилегиями. Изолированными оказались и демократические группы. Оказалось, что трудящиеся не поддерживают ни Ельцина, ни Хасбулатова. Митинги «государственников» в Перми не набирали более 100 человек. «Живое кольцо» демократы собрали лишь после обстрела Белого Дома. Средства массовой информации в очередной раз показали, что они способны служить лишь сильному и не способны к самостоятельности.

Урок событий. Стало очевидным, что невозможны компромиссы ни с какими власть предержащими структурами. Объединение РКРП с «патриотами», выступление Трудовой Москвы за Хасбулатова изолировало эти организации окончательно. То же самое относится с СОЦПРОФу (проельцинскому, Храмов), к Партии Труда (ФНПР, Кагарлицкий). Хотя с самого начала было ясно, что поддерживать какую-либо из ветвей власти бессмысленно – обе они одинаково антирабочие.

Итак, октябрь обозначил нарастание противоречия между центром и провинцией. Причем ясно, что под провинцией нельзя понимать ни Советы, ни администрации: и те, и другие одинаково коррумпированы, некомпетентны и лишены доверия.

Выборы в Государственную Думу или иные органы в отсутствие массовых рабочих организаций-контролеров ничего не внесут нового ни в экономическую, ни в политическую ситуацию. Будет продолжаться и спад производства, и рост курса доллара. Участие в выборных органах будет означать, следовательно, лишь явное стремление к власти, вместо демократии – партократия: половина мест в Думе обеспечена проельцинским организациям. Если даже «коммунистические» партии не насчитывают более 5000 человек, то ясно, что исчезающе малые «демократические» не пользуются и минимальной поддержкой населения. Эти группы поддерживаются лишь средствами массовой информации, которые всегда готовы выступить на стороне сильного центра против низов – на примере несуществующего выступления «низов», т.е. на примере партийной активности.

Лозунг «Провинция нам поможет» означает, что Москва воспользуется сегодняшней поддержкой администраций и других органов для своего укрепления, чтобы затем выбросить поддерживающих со сцены (допустим, в силу «экономической необходимости»).

В то же время ясно, что пожелание диктатуры (любой) – иллюзия. Намеченное прекращение валютных расчетов предприятий (предложенное Федоровым еще до Указа о разгоне ВС) не состоится. Спешно принятая военная доктрина не содержит ничего конкретного.

В частности, положение о нерушимости границ срочно забыто, вопрос о Курилах обсуждается как дискуссионный.

Президент Клинтон «попросил» Ельцина не проводить ядерные испытания, где у штатов явное преимущество (более чем на 300 испытаний). СМИ сделали акцент на испытаниях в Китае. Значит ли это объединение США и России не только против стран третьего мира (в первую очередь, исламских), но и против Китая? В связи с этим интересно вспомнить высказывания Ельцина о том, что в Китае реформы успешны, и стоит предоставить «коммунистическим» организациям льготы.

Во всяком случае, очевидно, что военно-промышленный комплекс России будет ущемляться в дальнейшем, и передел собственности будет происходить в пользу энергокомплекса. Ущемлять «не слишком» советуют даже английские лейбористы.

Назначение «защитника» ВПК Миши Малея – очередная показуха (как, впрочем, и операция «Москва – Кольцо» на фоне растущей преступности). Ядерные испытания перенесены в Казахстан (Семипалатинск), хотя до Указа обсуждался вопрос об испытаниях на Новой Земле и под Гайнами (Пермская область). О Новой Земле стали срочно показывать фильмы, Япония заявила протест по поводу выбросов российских ядерных отходов в Японское море, то есть, ядерному комплексу России ожидать дотаций не приходится.

Очевидно, что никакая сила не способна не только осуществить диктатуру, но и противостоять разгрому оборонки. Пока остается слабое давление на центр Карелии, Калмыкии, Удмуртии, Татарстана и других республик. Татарстан отказался от предписанных поставок Украине. Возможно, Ельцин собирается воевать с Татарстаном чужими руками. Во всяком случае, внутри СНГ заключается соглашение по поводу совместного подавления Абхазии, и СМИ создают очередного Христа – «супердемократа», ГБ-шника Шеварднадзе. Вилли Токарев беззастенчиво поет о том, что Россия – мать всех народов.

Справка. Во всем мире более 7 млн. татар. 99% из которых проживает в старом Союзе и 3,5 млн. сосредоточено в Татарстане. Всего исповедующих ислам более 800 млн. человек. Католиков – около 1 млрд., из которых 580 млн. живут в Америке.

Во время событий в Персидском заливе даже в спокойной Перми Башкиро-татарский центр распространил листовку на башкирском языке в поддержку Саддама Хусейна. Татар в Пермской области 4,9%, башкир – 1,7% на 3,1 млн. человек населения области. В Набережных Челнах – свыше 30% татар.

О слабости «сильного политика» Ельцина говорит не только то, что перед поездкой в Японию он обезопасил себя документом о военной доктрине, но и его поведение во время октябрьских событий. Подобно Сталину, за которого в первый день войны выступал молотов, Ельцин боялся показываться на телеэкране. «Каждое неточное слово могло повлиять на позицию армии, а армия – шутка нежная», - проговорились СМИ, вряд ли понимая, какие выводы можно сделать из этого заявления. Больше того, СМИ разболтали и о том, что перед началом наступления на ВС президент заручился поддержкой высшего чиновничества армии, госбезопасности. Полное игнорирование Ельцина армейскими низами подчеркивается участием в событиях 3-4 октября Волкогонова, никакого отношения к командованию в армии не имеющего.

Ранее «Российская газета» напечатала информацию о том, что дивизия им.Дзержинского прошла парадом перед президентом с красными знаменами и лозунгами «За нашу Советскую Россию». Остается неясным вопрос, каким образом эта дивизия приняла участие в подавлении ВС. Единственными, кто проявил себя по-мужски в конфликте, оказались приднестровцы. Вряд ли в их задачу входило спасение ВС, однако, они пришли на помощь Трудовой Москве, которая в свое время оказала им помощь.

Всю грязь конфликта СМИ пытаются переложить на милицию. «Комсомолка» опубликовала запись радиообмена между МВД и Белым Домом с отборной матерщиной. По радио транслировалось интервью с бывшим специалистом Сашей Сегалом, Саша описывал, как их избивали прикладами автоматов, резиновыми дубинками в 77-м отделении милиции. Интересно, что в Москву для наведения порядка пригласили пермских милиционеров.

Почувствовав, что «колосс – на глиняных ногах», и в будущем чиновников явно не хватит, Ельцин оставил в покое Компартию РФ и ФНПР. Задолго до Указа Костя Сумнительный (бывший КАСКОР), Сергей Храмов (СОЦПРОФ) и Беляев (Конфедерация свободных профсоюзов России) попытались договориться, чтобы на момент передачи собственности объединить вновь возникшие фиктивные профсоюзы России и получить свой кусок. Однако председателя ФНПР Игоря Клочкова «попросили» его же друзья в штатском «во имя сохранения организации» (и жизни), и место Клочкова занял Шмаков, председатель Московской федерации профсоюзов. Отраслевые профсоюзы заявили, что Шмакова им не надо, поскольку территориальные формирования никакого отношения к собственности не имеют. Поэтому неясно, как Шмакову удалось стать председателем.

Понятно, что в интересах Ельцина сохранить территориальные образования, против отраслевых. Почувствовавший скорую гибель Боря Пожарский, председатель пермского облсовпрофа, во время конфликта в Москве поторопился отбить телеграмму Ельцину о поддержке.

Вновь созданные профсоюзы договориться не смогли. Как рассказывает Сумнительный, Беляев попытался надуть Храмова, но кто видел, чтобы Храмова кто-нибудь надул?

Итак, Указ о разгоне старых профсоюзов не вошел в силу, и грызня в Москве продолжается. Частный факт: ФНПР по весне попыталась ликвидировать КАСКОР (Кравченко, Шершукова, Букетова и др.), точнее, выгнать из помещения Московской федерации профсоюзов. Однако на ФНПР прицыкнула Всесоюзная (всероссийская?) конфедерация профсоюзов… Того самого КАСКОР, в недрах которого зрел Указ о разгоне ФНПР… Того самого КАСКОР, чью программу на «Радио России» Ельцин назвал лучшей передачей о рабочем движении (возможно, за сосредоточение на «профсоюзах» Храмова, Беляева, НПГ, авиадиспетчеров и пр.)

Подобная возня внутри столицы указывает на то, что власть Кремля ограничивается властью внутри кремлевской стены, как отмечают ленинградские троцкисты. Непонятно одно, почему КАСКОР, активно выступавший ранее против СОЦПРОФа и из всех московских организаций наиболее связанный с провинцией, теперь активно поддерживает и СОЦПРОФ, и беляевскую КСПР? О документах последней Кирилл Букетов заявил: «типично фашистские документы»… С Костей Сумнительным был разговор о том, что выступать против СОЦПРОФ бессмысленно до тех пор, пока существует ФНПР. Пусть Храмов повоюет с ней, а уж потом… Так вот, неясно, почему вместо того, чтобы прекратить выступать против, КАСКОР начал еще и поддерживать? Однако ответа на вопрос не последовало.

Любопытно, что еще в 1991-м году Акимов (ВКП) заявил, что ВКП снабжает и ФНПР, и СОЦПРОФ, и МФП… До времени.

НУ, БОГ С НЕЙ, СТОЛИЦЕЙ. НО ПРОИЗВЕДЕН ЛИ ОЖИДАЕМЫЙ ЭФФЕКТ: УБОЯЛИСЬ ЛИ РАБОЧИЕ ОБОРОНКИ АВТОМАТНЫХ ОЧЕРЕДЕЙ И ТАНКОВ? ИСЧЕЗ ЛИ МИРАЖ УКРАИНСКИХ ВЫСТУПЛЕНИЙ? В Перми власти ограничились тем, что опечатали помещения РКРП, РНЕ, КПРФ и др. Увольнение продолжаются, причем директора, чтобы не выплачивать пособие, не сокращают, а заставляют увольняться, сохраняя зарплату на уровне 20-35 тыс.р.

В этих условиях рабочим организациям необходимо наращивать те горизонтальные связи в регионах, которые существуют сегодня. Для региональных структур нужна выработка местных экономических планов.

Необходимо вести подготовку к тому моменту, когда на очередь встанет лозунг «Перевести правительственные войны в войну против своих правительств». Означает ли это неизбежность гражданской войны? Так или иначе, тенденция к ней существует, другое дело, в какой форме будет происходить война.

Борис Ихлов, политобъединение «Рабочий», 10-21.10.93

 ---------------------------------------------
 Актуальный архив

Переход от монополистического государства
к олигархическому

За последние пятнадцать лет Россия претерпела огромные преобразования. В 1991 году произошел путч, развалился Союз Советских Социалистических Республик, расстреляли Верховный Совет, провели грабительскую приватизации и еще произошло много разных событий, которые, так или иначе, влияли на развитие страны и на жизнь ее граждан. В сознании людей образовалась неудобоваримая каша о происходящих процессах. Строили коммунизм, а оказались в хвосте капиталистических стран. Но, самое главное – это был совершен переход от монопольного капитала к монополистическому капиталу, с олигархическим правлением. Что мы и имеем на данный момент.

Когда начался данный переход невозможно отметить точной датой, но его можно отсчитывать с выступления Б. Ельцина 22 октября 1987 года, на октябрьском пленуме ЦК КПСС. Почему я начинаю отсчет именно с этого периода и почему связываю с Б. Ельциным? Во-первых, к концу восьмидесятых годов кризис в обществе ощущался во всех сферах, а недоверие к правящей партии было распространено повсеместно, и даже наша монополизированная печать запестрела подобными утверждениями. «Страна находится в тяжелейшем положении, в состоянии кризиса» ( Л.И. Абалкин. «Экономическая газета» №27. 1989 г.). «Перед лицом Съезда мы должны со всей откровенностью признать, что груз, тянувший страну на дно кризиса, оказался значительно более тяжелым, чем это представлялось раньше правительству СССР» (Н. И. Рыжков. «Известия» из доклада на 1 Съезде народных депутатов 9 июня 1989 г.).

Во-вторых, государственные чиновники и их идеологи настолько парализовали общество в его развитии благодаря абсолютной монополии на средства производства и репрессиям против инакомыслящих, настолько загнали болезнь внутрь, что серьезный протест, против существующей системы, не мог возникнуть со стороны общества, а мог возникнуть только изнутри самой системы. Возникшая между отдельными членами партии борьба за власть, между Горбачевым и Ельциным, вышла за пределы партии, и после отлучения, Ельцину ничего не оставалось, как использовать недовольства масс, чтобы прийти во власть в новом качестве. В-третьих, этот переход осуществился в период правления Ельцина и при его непосредственном участии.

Сразу хочу отметить, что произошедший переход от монопольного капитала к монополистическому капиталу, не является злом или добром сам по себе, как не является добром или злом переход головастика в лягушку, или куколки в бабочку. Естественно, что головастик мог и погибнуть, так и не превратившись в лягушку. Так же и общество монопольного капитала могло погрязнуть в непрерывных войнах и безвозвратно кануть в историю, попав в полную зависимость от других государств. Идеально можно предполагать, что этот переход мог осуществиться по более мягкому варианту для большинства населения, с меньшими жертвами и потерями для страны, но это только идеально.

Реально же ситуация выглядела следующим образом. Все средства производства, в том числе и средства массовой информации, находились в собственности государства, то есть в управлении у государственных чиновников. Стержнем данной системы являлась КПСС, в подчинении которой находились все другие государственные структуры, в том числе и КГБ. Производство велось с целью капитализации и расширенного воспроизводства, которое, в условиях всеобщей монополии, приняло форму чистого денежного приращения, накручивания вала. Власть не знала никакого контроля со стороны общества и соответственно была поражена многочисленными пороками. Какие-либо иные общественные организации отсутствовали. Всякие попытки отдельных граждан организоваться помимо государства пресекались самым жестким образом. В результате общество оказалось беззащитным и неорганизованным перед лицом надвигающихся преобразований.

Попытки правящего класса провести реформирование хозяйства, без изменения системы отношений непосредственного производителя к средствам производства, заканчивались крахом. Самая серьезная реформа, затрагивающая все хозяйства, была предложена председателем Совета Министров СССР А. Н. Косыгиным, и проводилась под его руководством. По его предложению в 1965 году были расширены права предприятий. Теперь руководители предприятий получали возможность распоряжаться прибылью более свободно, то есть вводился хозрасчет. Но так как средства производства не продавались, а распределялись между государственными предприятиями, а наличные деньги не смешивались с безналичными, то есть эти деньги не могли пойти на повышение заработной платы, то и прибыль предприятий превращалась в мертвые деньги, не обеспеченные фондами. В первые годы реформ были получены обнадеживающие результаты. Но уже через несколько лет темпы роста снизились до прежних показателей. Система всеобщего государственного управления плохо сочеталась с хозрасчетом. Тем более что ценообразование являлось прерогативой центра, он же и утверждал любые договора между предприятиями-партнерами, он же определял поставщиков и потребителей. В дальнейшем вся реформа была свернута. Этому поспособствовало и то, что у государства появился дополнительный источник доходов от продажи нефти и газа за рубеж.

Но к началу 80-х гг. положение в экономике все более ухудшалось. Государственные планы не выполнялись. Наряду с государственной экономикой, благодаря всеобщему дефициту товаров народного потребления, все большую силу набирала «теневая» экономика. В государственных и партийных органах вовсю развивалась коррупция. Партийная и хозяйственная номенклатура, подавив отдельный частный интерес гражданина, поставила свой частный интерес во главу государства. Особенно обширные формы она приобрела в закавказских республиках. Вот как описывал события того периода следователь по особо важным делам Николай Иванов в своей книге «Следователь из провинции»: «За взятки на Кавказе тогда можно было купить все, и в райкомах КПСС шла бойкая торговля ленинскими юбилейными медалями…

Советские мафиози уже не представляли себя без партбилетов, званий, правительственных наград, связей на всех этажах власти. Назрановские компаньоны и сами жили, и другим жить давали: кормили и местное начальство, и прокуратуру, и милицию, и чиновников в Москве. И возможно, все бы у них сложилось благополучно, если бы некоторые из дельцов, намереваясь эмигрировать в Израиль, не стали заранее переправлять за границу скупаемые в стране ценности – картины, антиквариат, иконы, бриллианты, золото». Объемы расхищаемых чиновниками и партийными функционерами ценностей были огромны. Если только по этим делам группе Н. Иванова и Т. Гдляна удалось изъять «…в виде золота и ювелирных изделий, стоимость которых в ценах июля 1994 года составила более восьмидесяти миллиардов рублей». Начав свое расследование о коррупции в высших эшелонах власти в Узбекистане, они вышли на ЦК КПСС, и «узбекское» дело стало перерастать в «кремлевское». Стали всплывать такие фамилии, как Лигачев, Соломенцев, Рекунков (Генеральный прокурор), Теребилов, Гусев, Афанасьев, Георгадзе. Боясь еще больших разоблачений ЦК партии, во главе с М. Горбачевым, который отличился тем, что именно в тот период, когда он курировал сельское хозяйство, были наибольшие приписки, при поддержке Е. Лигачева расправились со следственной группой Гдляна и Иванова, спустив все дело на тормозах. «У коммунистической верхушки была одна «добрая» традиция: вместо решения проблемы создавать комиссию. В 1989 году по решению Политбюро ЦК КПСС была создана и Комиссия по борьбе с преступностью. Возглавил ее А. Лукьянов, позднее – Ю. Голик. После августовского путча 1991 года председателем аналогичной комиссии стал бывший преподаватель марксизма-ленинизма Г. Бурбулис… Зато содержание ее деятельности осталось прежним, фактическим направленным на то, чтобы уводить общественное мнение от проблем преступности». (Н. Иванов. «Следователь из провинции»).

Именно в период правления Горбачева был вывезен из страны почти весь запас золота и драгоценностей, а ЦК партии совместно с КГБ разработал и осуществил операцию по переводу миллиардов долларов на счета частных компаний в Советском Союзе и за рубежом. Этот процесс разворовывания страны чиновниками и партийными функционерами развернулся полным ходом.

В начале 80-х советский золотой запас составлял 1300 тонн. И всего за два года, с 1989 – года по 1991-й, большая часть этого золота, по различным фиктивным сделкам с зарубежными фирмами, перекочевало в карманы неизвестных личностей, а валютный запас сократился с 15 миллиардов до 1 миллиарда долларов.

Весь этот грабеж сопровождался безостановочной болтовней о новом мышлении, о человеческом факторе, о повышении роли личной ответственности, о соблюдении социалистической законности и построении правового государства.

Сначала говорливость первого секретаря КПСС Горбачева даже радовала народ, так как предыдущие деятели не были склонны к беспредметной болтовне, да и, видимо, считали, что зря болтать, все равно лучше Маркса и Ленина не скажешь. Потом это стало надоедать, а в конце его правления стало просто раздражать. Ну а Горбачев, никак ни мог остановиться, и все говорил и говорил, как заведенная кукла, говорил, путано и бессмысленно, абсолютно не реагируя на окружение и отношения народа. Эти хаотичные и пустые публичные выступления первого секретаря говорили лишь о том, что КПСС полностью изжила себя идейно и в руководстве партии не осталось, ни одного здравомыслящего человека. То есть партии пришел конец, и она должна уступить власть в стране другим силам.

Поэтому, в результате все углубляющегося экономического кризиса в стране, при невозможности сохранить власть как монопольную собственность на средства производства, и был произведен раздел государственной собственности между отдельными группами господствующего класса, партийных и хозяйственных функционеров. При этом они разделили не только государственную собственность между собой, но и, имея власть над такими государственными институтами, как Центральный банк и Министерство Финансов, изъяли вклады у населения.

О состоянии и авторитете власти в обществе, на тот период, вполне ясно говорит Указ Президиума Верховного Совета СССР «О внесении изменений и дополнений в Закон СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления» и некоторые другие законодательные акты СССР», которым была введена ответственность за «дискредитацию» высших органов государственной власти и общественных организаций, хотя никто не дискредитировал больше власть, чем она сама. В действительности, согласно юридическому энциклопедическому словарю, дискредитировать государственную власть может только представитель власти либо иной гражданин, присвоивший себе звание или власть должностного лица, а согласно Указу, дискредитирует тот, кто критикует деятельность государственных органов.

Этим же Указом устанавливалась ответственность за публичные оскорбления высших органов государственной власти и управления СССР, а равно общественных организаций и их общесоюзных органов. Если ранее оскорбление можно было нанести только физическому лицу, то теперь любое высказывание или выступление, а тем более критическое, можно рассматривать, как оскорбление юридического лица, а оценивать будет суд, которому укажут, как оценивать.

Принятием этого Указа действующая власть расписалась в своей недееспособности, в своей некомпетентности и антинародности, и вопрос смены власти стал просто вопросом времени. Чем больше партийные и хозяйственные функционеры пытались ограничить свободы граждан, тем более в обществе нарастал протест. В стране начали возникать независимые общественные организации и объединения по различным интересам и направлениям, именуемые, в средствах массовой информации, как неформальные. Неформальными они были лишь потому, что государственные органы отказывались их признавать и регистрировать, стремясь изолировать их от политической жизни. Только результат давления на неформальные общественные организации и объединения, со стороны государства, давал обратный эффект. Они становились более популярны в народе, а количество таких организаций и объединений увеличивалось буквально с каждым днем.

На этой волне народного недовольства, когда люди были готовы поддерживать любого, кто выступал против существующей системы власти, и появился Б. Н. Ельцин. Проработав около года на должности первого заместителя Председателя Госстроя СССР, куда его определили после нашумевшего выступления на октябрьском пленуме ЦК КПСС, он выдвинул свою кандидатуру, и был избран народным депутатом СССР по Московскому округу №1, а на следующий год был избран народным депутатом РСФСР по Свердловскому округу №74. В этом же году Съезд народных депутатов РСФСР избрал Б. Н. Ельцина Председателем Верховного Совета Российской Федерации. Народ оценил критическое выступление Ельцина на октябрьском пленуме ЦК КПСС и доверял ему, как открытому и бескомпромиссному политику.

Но что же предлагал Ельцин, в своих предвыборных программах, выдвигаясь в народные депутаты? Да по большому счету ничего существенного. В основном все программы состояли из декларативных заявлений без какого-либо анализа и оценки возможности выполнения этих декларативных заявлений. В этих программах даже фразеология была из прошлого. Предвыборная программа Б. Ельцина – кандидата в народные депутаты СССР даже называлась в духе времени: «Перестройка принесет перемены». Хотя никто так и не понял, – какие перемены их ожидают. Но главное, как начинается: «Высший законодательный орган должен выражать волю народа в решении всех принципиальных вопросов и препятствовать принятию ненужных, а порой и вредных решений и постановлений», а главное, как правильно, просто и понятно – нужные решения для народа принимать, а ненужные не принимать. Всю полноту власти – Советам и народу». Это он говорил до прихода к власти, а уж потом были создание президентского правления и расстрел Верховного Совета. Читаем дальше: «Создать государственно-правовой механизм, исключающий рецидивы авторитарных форм правления, волюнтаризма и культа личности.

Необходимо бороться против существующего элитарного бюрократического строя посредством передачи власти выборным органам и децентрализации политической, экономической и культурной жизни». Строй в стране определяется как элитарно бюрократический. Кто элита и кто бюрократы, а также и почему одни стали вдруг элитой, а другие париями, абсолютно не понятно, похоже, и самому автору. Но главное здесь, видимо, не смысл, а фраза. Да чтобы погромче звучала. «Законотворчество не должно быть анонимным: каждый законопроект и правка должны иметь авторство, а авторы – за них отвечать.

Народный депутат должен иметь право требовать проведение референдумов по важнейшим вопросам государственной жизни (строительство и использование Вооруженных Сил, приоритетные направления экономической и социальной политики, строительство атомных электростанций и т.п.).

Забота о человеке – главная цель социализма».

В этот период Ельцин еще находился в плену господствующей идеологии, и, видимо, верил в построение социалистического общества. «Необходимо отдать еще больший приоритет сильной социальной политике и сосредоточить все усилия на трех наиболее важных направлениях: обеспечение продовольственными и промышленными товарами, сфера обслуживания, жилье. Выделить для решения этих задач значительно больше средств, в том числе за счет сокращения ассигнований на оборонную и другие отрасли. Отложить на 5-7 лет реализацию ряда космических программ. Это даст возможность за 2-3 года существенно повысить жизненный уровень советских людей.

В социальной политике отдать приоритет наименее социально защищенной части общества: малообеспеченным семьям, пенсионерам, женщинам, инвалидам».

Как видим, в реальной действительности политика Ельцина и его окружения, которая губительно отразилась на жизненном уровне населения и экономике в целом, определенные утверждения необходимо понимать наоборот. Жизненный уровень основной части населения, а особенно незащищенных слоев, снизился в разы. И чем больше кричали о социальной политике, о повышении жизненного уровня, о необходимости защищать малообеспеченные семьи, тем тяжелее становилась жизнь, тем ниже становились доходы населения, тем труднее жилось пенсионерам и инвалидам.

«Принимая во внимание неоправданное расслоение общества по имущественному признаку, необходимо ужесточить борьбу за социальную и нравственную справедливость. Добиться равных возможностей для всех граждан – от рабочего до главы государства – в приобретении продовольственных, промышленных товаров и услуг, в получении образования, медицинском обслуживании. Переориентировать Четвертое главное управление Минздрава СССР, обслуживающее сегодня руководителей, на нужды наименее социально защищенной части общества. Ликвидировать различные спецпайки и спецраспределители. Стимулировать хорошую работу только рублем, имеющим одинаковую покупательную способность для всех слоев общества». И это писал человек, который развалил экономику страны и создал условия для процветания олигархического капитала. И ведь писал не мальчик, а муж, умудренный опытом аппаратной работы на партийных и государственных должностях. Этот абзац данной программы надо читать Ельцину каждый вечер, чтобы он мог в полной мере оценить результаты своей деятельности.

«Прочным фундаментом сильной социальной политики может быть только эффективная экономика. Необходима четкая научная программа оздоровления экономики в кратчайшие сроки.

В рамках этой программы:

- реализовать лозунг «Землю – крестьянам!» Передать землю в аренду на длительные сроки. Люди сами должны выбирать формы хозяйствования;

- резко сократить число министерств и ведомств и постепенно перевести их аппарат на полный хозрасчет. Предоставить предприятиям возможность свободного выхода из состава министерств и право самостоятельной хозяйственной деятельности;

- сократить на 40 процентов ассигнования на промышленное строительство и изъять их из бюджета как не обеспеченные товарной массой. За счет этого резко сократить внутреннюю задолженность государства и стабилизировать курс рубля».

На этом все пожелания для научной программы были исчерпаны. Только если подойти к данным пожеланиям действительно научно, то этого как раз делать и не нужно, за небольшим исключением. Крестьяне, уже давно ставшие сельскохозяйственными рабочими, стремились не к земле, а в город. Попытки ввести хозрасчет уже предпринимались не единожды, и по данному поводу было сломано не мало копий. Так что вопрос совсем не нов. Да и кто мог исполнить пожелание Ельцина получить научную программу преобразований, тем более в кратчайшие сроки, когда вся политэкономическая наука была успешна уничтожена партийными функционерами и их приспешниками? Ответ очевиден.

«Решение экономических и социальных проблем возможно только при дальнейшем развитии демократии». Здесь дается понять, что мы уже имеем развитое демократическое общество, и осталось еще чуть подразвить, и все будет в порядке. А дальше мы узнаем, что подразумевается под демократией по ельцински. «Предоставить больше самостоятельности средствам массовой информации, принять Закон о печати, который должен определять обязанности работников прессы, радио и телевидения и защищать их права. Средства массовой информации должны зависеть не от групп людей, а от общества.

Уделять серьезное внимание межнациональным отношениям. Все народы СССР должны иметь фактическую экономическую, политическую и культурную самостоятельность.

Разделяю обеспокоенность людей остротой экологической проблемы. Необходимо принять Закон об экологической ответственности. Составить экологическую карту страны и прекратить промышленное строительство в экологически напряженных районах, в том числе в Москве.

Принять ряд законодательных актов о молодежи. Согласиться в принципе с возможностью создания альтернативных молодежных организаций.

Перестройка и демократизация должны принести нашему обществу революционные перемены и бороться за них надо по-революционному».

(«Московская правда», 21 марта 1989 г.)

Как видим, борец с авторитарными формами правления, с волюнтаризмом и культом личности, создал систему еще более авторитарного правления. Борец за социальную справедливость на словах оказался главным действующим лицом в организации олигархического капитала в России и обнищании масс. Так что можно было ожидать от человека, который ради удовлетворения своих амбициозных планов мог говорить что угодно и делать обратное.

С такой эклектичной, состоящей из различных лозунгов и пожеланий программой, Ельцин стал депутатом Верховного Совета СССР. Мало чем отличалась от этой программы и программа, с которой Ельцин стал депутатом РСФСР, а затем и президентом РСФСР.

За период президентства Ельцина, бюрократический аппарат увеличился вдвое, а расходы на его содержание в несколько раз.

Став президентом РСФСР, Ельцин, в первую очередь, развернул борьбу с союзными органами, видя в них главную угрозу своей власти. На первом же Съезде народных депутатов РСФСР, открывшимся 16 мая 1990 года, была принята Декларация о государственном суверенитете РСФСР. Вся дальнейшая деятельность Ельцина и его окружения сводилась к нападкам на союзные органы власти и КПСС, вплоть до развала СССР. Союзная бюрократия, пытаясь сохранить СССР, как условия своего существования, схватилась с республиканской бюрократии. В этой борьбе союзная бюрократия решила ввести экономическую программу перехода к регулируемой рыночной экономике. Эта программа Абалкина-Рыжкова, как и все, что создавалось государственными чиновниками, в последние годы, состояла из набора благих пожеланий и абсолютно ничего не меняла в системе отношений между средствами производства и наемными работниками. Единственной целью этой программы было стремление запутать граждан и оправдать повышение цен на жизненные средства. Это был первый шаг союзной бюрократии к ее провалу. Второй их проигрышный ход состоял в изъятии из обращения и обмена денежных купюр образца 1961 года достоинством 50 и 100 рублей, который они осуществили в рекордно короткие сроки, оставив часть денежной массы не обмененной. И добили они себя замораживанием вкладов населения. После этого вопрос устранения союзной бюрократии был всего лишь вопрос времени.

Борьба между союзной бюрократией и российской – это всего лишь борьба различных уровней бюрократии за сферы влияния. Устранение же КПСС, как идеолога всеохватывающей собственности, в первую очередь было выгодно государственному чиновнику, так как открывало дорогу для бесконтрольного расхищения государственной собственности. Результат: чиновник был хозяином, чиновник и остался хозяином. Непосредственные производители ничего не выиграл. Но теперь, для него открылась перспектива борьбы за свое освобождение, так как была утрачена иллюзия народности и всеобщности в деятельности государства.

Выборы Президента РСФСР ввели новый институт исполнительной власти. Был создан разветвленный аппарат президента, который и стал в дальнейшем опорой в борьбе за установление режима президентского правления. Аппарат президентского правления стал стягивать на себя все рычаги власти и финансового контроля. После выборов Президента России Президиум Верховного Совета обсудил и принял за основу постановление о порядке формирования и деятельности органов управления краев, областей. В нем предусматривалось, что руководители администрации этих образований, т. е. краев и областей, будут назначаться Президентом РСФСР по согласованию с соответствующими Советом. Но если Совет не согласится на предложенную Президентом кандидатуру, то после второго раза Президент имеет право назначить руководителя и без согласия. Этим постановлением Президиум Верховного Совета предал Верховный Совет и поставил крест на Советах, как форме правления. Первый шаг к разгону Верховного Совета РСФСР был сделан, и сделан его же высшим органом. Но тогда еще, весной 1991 года Ельцину был нужен Верховный Совет, как партнер в борьбе с союзной бюрократией.

О том, что Советы так и не стали серьезным государственным инструментом народовластия, все понимали и раньше. Характерное, для оценки состояния Советов того времени, высказал в 1991 году в газете «Рабочая трибуна» Евгений Андрющенко, доктор философских наук, старший консультант Секретариата Верховного Совета СССР: «Народовластие невозможно без представительных органов власти. Корень слова Советы – совесть, советоваться – вполне нравственный эталон этого понятия. Да, Советы нуждаются в реформировании, но потерять их или отстранить от активного участия в жизни страны ни в коем случае нельзя». Вот такой орган народовластия, который можно и распустить, а можно и оставить, как критерий совести. Если бы Советы являлись действительно органом государственной власти реально, а не формально, то мог ли какой-нибудь философ рассуждать - оставить Советы или не оставить. Перед Ельциным и его командой стояла совсем другая задача. Их цель была не укрепление народовластия, а удержание личной власти. Но в тот период многие были на стороне Ельцина, так как главное было сломить сопротивление союзной бюрократии, а там мы что-нибудь стоящее построим.

Пока союзная бюрократия, стыдливо воруя и скрытно интригуя, пыталась как-то исправить положение и сохранить свою власть и, соответственно, привилегии, вокруг Ельцина формировалась команда прагматичных и преданных чиновников. В ближайшее окружение Ельцина входили только верные соратники, члены команды, помогавшие ему на выборах. Они готовились к серьезной схватке с союзной бюрократией, так как знали, что эти чиновники просто так власть не отдадут. Не мало важным являлось и то, что авторитет Ельцина в народе был на порядок выше авторитета Горбачева, который не то, что не решал насущные вопросы, он даже говорить о них боялся.

Союзное руководство находилось в состоянии паники. Каждый день они получали информацию о самоуправстве республиканских и местных органов власти. Полномочия, а значит и реальная власть, утрачивалась. Не зная, как справится с растущей самостоятельностью республик, от испуга и не знания реальной действительности, группа чиновников, во главе с Г.И. Янаевым, в ночь с 18 на 19 августа 1991 года, объявили о создании ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению). Зачем они создали ГКЧП и что преследуют, сами члены ГКЧП плохо представляли, и это говорит о том, что не они были организаторами. Все объяснения и по поводу введения чрезвычайного положения, по поводу дальнейших действий, по поводу действующего президента, были настолько наивны и порой просто глупы, что народ сразу понял, что его снова пытаются обмануть, и вышел на улицы.

На встрече членов ГКЧП с журналистами, о действующем президенте было сказано: «Михаил Сергеевич Горбачев находится на отдыхе и лечении в Крыму. За эти годы он очень устал, и требуется какое-то время для того, чтобы он поправил здоровье». «Правда» 21 августа 1991 г. № 200. Все печатные заявления и обращения к советскому народу были написаны таким казенным языком, что их было не возможно читать. «Мы призываем всех граждан Советского Союза осознать свой долг перед Родиной и оказать всемерную поддержку Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР, усилиям по выводу страны из кризиса». Граждане СССР неожиданно обнаружили, что их долг перед Родиной заключается в поддержке ГКЧП, состоящего из сомнительных и малоавторитетных личностей. Особенно комичны, выглядели потуги членов ГКЧП вразумительно отвечать на вопросы связанные с экономикой и их дальнейшими планами. «Наша экономика сегодня находится в тяжелейшем положении, идет спад производства, он обусловлен целым рядом факторов, однако нельзя сбросить со счетов и то, что перестройка осуществлялась в таких масштабах. В любом поиске могут быть определенные недоработки, даже ошибки. Вот та ситуация, которая сложилась». «Правда» № 200 от 21 августа 1991 года, А.И. Тизяков. Вот и пойми, кто может? Какая же ситуация в экономике? И это говорили люди находящиеся у руля государственной власти и стремившиеся сохранить эту власть, «идя навстречу требованиям широких слоев населения». Это: «идя навстречу» говорит лишь о том, что им явно не хватало смелости и знаний реальной обстановки в стране. Еще более комичным выглядел «Пакет» неотложных мер, куда они включили и приостановку деятельности политических партий, и необходимость контроля над средствами массовой информации, и требование пресекать подстрекательские слухи, и наделение всех желающих городских жителей земельными участками, и главное, что теперь органы власти и управления, обязаны, были, уделять первоочередное внимание социальным нуждам населения. «Постановление №1» ГКЧП СССР от 19 августа 1991 г.

А когда народ вышел на улицы, и забастовали рабочие заводов, не смотря на запрет, то это дутый ГКЧП лопнул как мыльный пузырь. Лучшего способа устранить союзную бюрократию, на пути Ельцинской команды, нельзя было и придумать. С момента падения гкэчепистов и началось освоение власти, в стране, командой Ельцина. Вслед за сомнениями, отчаянием, страхом, напряжением, после захвата власти, наступило интенсивное «освоение» захваченных «трофеев», расстановка «своих» людей на государственные посты. Что и стало, в дальнейшем, основой существующей сегодня олигархии.

Но вот прошло определенное время, закончился дележ имущества, наступили будни, и оказывается, что страной-то надо управлять. Народ ждет! Ну, да дело не хитрое, так как все, или почти все, из окружения Ельцина, чиновники или партийцы. Что тут долго думать! Надо только подписать указ о приватизации государственных и муниципальных предприятий страны и деньги потекут, и уже 29 декабря 1991 года, такой указ был подписан. А 3 января 1992 года правительством России были переданы в муниципальную собственность Москвы все объекты гостиничного хозяйства на ее территории, имущество Госкомтуриста, сеть автозаправочных станций, с поручением все это поскорее приватизировать. Естественно, что чиновники московской мэрии, с приличной прибылью для себя, в кратчайшие сроки, все это и передали в частные руки. Но все это мелочи по сравнению с передачей наиболее прибыльных заводов и фабрик, а то и целых отраслей по всей России. При этом передача осуществляется по мизерным ценам, иногда заниженным в сотни и тысячи раз, а бюджет верстался с дефицитом в сотни миллиардов рублей. Нет денег на решения самых насущных социальных программ.

Когда-то, семьдесят с лишним лет назад, предки этих лихих и безоглядных чиновников, смело и решительно, погубив при этом немало народу, проводили огосударствление. Естественно, что все это делалось в «интересах» трудового народа. Теперь, якобы убедившись в неэффективности государственной собственности, они так же лихо решили провести разгосударствление. Хотя и с небольшой разницей – отбирали у чужих, а раздавали своим. Поэтом, вполне естественно, что правительство, о чем неоднократно заявлялось, категорически против передачи контрольного пакета акций в руки трудовых коллективов. Основной аргумент, в защиту данной позиции, сводился к тому, что, по их мнению, трудовой коллектив никогда не будет эффективным собственником, образуется «промышленный колхоз», который непременно «проест» основные фонды. То есть здесь они выставляют себя поборниками эффективной экономики, а на самом деле преследуют свои корыстные интересы и, в тысячный раз, обманывают народ. Практика работы предприятий с коллективной собственностью работников показывает, что как раз наоборот – именно они, предприятия с коллективной формой собственности, наиболее конкурентоспособны в условиях развитой рыночной экономики. Тем более неуместно сравнение с колхозами, так как они не являлись предприятиями находящимися в коллективной собственности. Это были так называемые социалистические предприятия, на которых производилась всеобщая эксплуатация, в интересах собственника – государства. Коллектив - это не группа людей, которых совместно эксплуатируют в одном месте, а сообщество, результаты работы которого достаются каждому индивиду.

В дальнейшем растаскивая государственную собственность, они выдвинули еще ряд аргументов в защиту этого расхищения, и, вновь, выступая против передачи средств производства в руки трудовых коллективов, они выставили себя защитниками интересов учителей, врачей, военных, как обездоленных. Если вдуматься, то это выглядит, по крайней мере, смешно. Когда собственность переходит в руки трудовых коллективов, то обездоленными оказываются врачи и учителя, а когда в руки отдельного индивидуума, то никто не будет обездоленным. В данном аргументе и раскрывается интерес государственных чиновников. Передача средств производства трудовым коллективам лишает их ряда возможностей. Во-первых, наживаться на продаже госсобственности, во-вторых, участвовать в прибыли этих предприятий, в-третьих, получать политическую и экономическую поддержку своей деятельности. С этой целью и был подписан Ельциным закон «О банкротстве». Сначала, своими же действиями правительство доводит предприятие до развала, а затем, через механизм банкротства, передает его нужному клиенту. Так что не надо заблуждаться, что государственные чиновники стремились провести разгосударствление в интересах народа, которые сделали упор на формы собственности, хотя необходимо было делать упор, на смену власти.

Вообще, странно было ожидать реформы государства монополиста в интересах народа, тем более что реформу проводили люди неизвестно как попавшие в правительство. Кто такие Бурбулис, Шохин, Гайдар, Чубайс и многие другие, присвоившие себе право определять, как жить стране, в условиях какой собственности развиваться и как нам лучше? Кто-то скажет, что они были из команды президента, и будет, конечно, прав. Но ведь мы выбирали президента, а не их. Народ голосовал за президента, надеясь, в его лице, найти защиту своих интересов от чиновничьего произвола и бандитского беспредела, а получил беззаконие, безвластие, экономический кризис и предательскую внешнюю политику. Хотели получить царя стоящего над обществом, который бы был вне политики, и справедливо решающего все вопросы, а получили диктатора, выражающего интересы высшей бюрократии. В обществе, с развитым разделением труда, с противоречием между трудом и капиталом, с огромной бюрократической машиной, не может быть власти вне политики, вне интересов.

Надо четко понимать, что не демократически избранное правительство, никогда не будет проводить политику в интересах большинства. Поэтому нечего удивляться, после того, как вы согласились иметь навязанное вам правительство, гиперинфляции, обесценению вкладов, разворовыванию бюджетных денег и повсеместной лжи.

Как бы не был терпелив русский человек, но и его терпению приходит конец. Это понимали и так называемые младореформаторы, выразители интересов новой российской бюрократии и нарождающейся олигархии. Необходимо было втянуть весь народ в «первородный» грех, сделать его, хоть и формально, соучастником проводимых реформ. И, с помощью заокеанских советников, они это придумали. Они решили раздать народу ничего не стоящие бумажки, так называемые приватизационные чеки. В условиях демократического правления предложенная форма перехода от всеохватывающей государственной формы собственности к частной и общественной, могла бы, и сработать, но государство монополист ни в коей мере не желало отказываться от своей власти, а новые общественные отношения декретом не устанавливаются. Власть оставалась в руках чиновника, который и определял все правила обращения этих приватизационных чеков, и соответственно, все это мероприятие превратилось в простое надувательство народа.

Постоянный обман народа, как отношения власти к самому народу, так как власть обрела себя в виде самостоятельной и бесконтрольной силы. Заявляя о восстановлении права частной собственности, о не прикосновенности частной собственности, они постоянно попирали это право. Эти потомки комиссаров в пыльных шлемах, привыкших к беззаконию, не разменивались на отдельные акции, в их руках была государственная машина, а поэтому конфискации и грабежи принимали общегосударственные масштабы. Как можно оценивать действия по замораживанию и обесценению вкладов населения, если не грабеж? И чем сильнее укреплялась исполнительная власть, тем более наглыми становились акции по присвоению собственности, что влекло за собой снижения жизненного уровня основной части населения.

В этих условиях наступления бюрократии на права народа не лучшим образом вел себя, осколок прошлой политической системы, Верховный Совет. Он сразу повел себя не как представительный орган народа, а как слуга администрации президента. Позиция Верховного Совета была выражена его председателем: «Мы не должны брать решение на себя, пусть за все отвечает правительство». А президент Б. Ельцин, находясь на пике своей популярности, уже на 3 Съезде народных депутатов РСФСР получил дополнительные полномочия, которые предназначались не для развития демократии, а для узурпации власти. В результате президент стал самым мощным центром власти, в круг которого начала концентрироваться российская управленческая элита. И на фоне беззубого и растерянного Верховного Совета, который шаг за шагом упускал власть, решительный и не боящийся ответственности президент выглядел более убедительно. Президент выражал интересы определенных групп населения, которые четко знали, чего они хотят, а Верховный Совет продолжал изображать из себя выразителя интересов всего народа, но депутаты не забывали и о себе, торгуя своими полномочиями.

Раздавая дополнительные полномочия исполнительной власти, депутаты и 3 Съезда и 5 Съезда понимали, за что голосуют, но сомнения, личный интерес, отсутствие политической культуры, не понимание обществом вопросов государственного устройства, не позволяли выработать и принять наиболее правильное решение. Поэтому Верховный Совет и был в роли женщины, вплоть до его разгона, которая готова поддаваться соблазнам, но для этого администрации президента необходимо предпринять определенные усилия. Они и предпринимались. Председатель Госкомимущества А. Чубайс издал распоряжение, согласно которому народному депутату РФ выделяется сумма в 20 тысяч рублей в месяц для «осуществления контрольных функций за ходом приватизации».

В конце концов, президенту надоело уговаривать Верховный Совет, который, видя свою бесперспективность, пошел на открытый конфликт, и Президент разогнал его. Последнее препятствие на пути олигархического правление, под руководством Б. Ельцина, было устранено. Все попытки депутатов Верховного Совета, в последний момент, апеллировать к народу, с призывом защитить Конституцию, оказались тщетны. Народ, в большинстве своем, не поддержал продажных депутатов, многие из которых принимали самое активное участие в доведении страны до тяжелого экономического кризиса.

Все последующие годы, с момента разгона Верховного Совета, происходило выстраивание авторитарной системы государственного правления, которая продолжает наступать на свободы и права граждан. Эта система позволила прийти к власти шайке политических и финансовых авантюристов, которые продемонстрировали россиянам невиданную степень коррупции и массового воровства и самое неуважительное отношение к закону и гражданским правам.

Виталий Глухов

19.10.2005 г.